Золотые апостолы - Страница 30

– Хорошо как! – сказала Рита, потянувшись. – Красота! Так бы и стоял здесь до утра!

– Прохладно! – пожаловалась Дуня, передернув плечиками, и пояснила виновато: – Река недалеко.

Я рывком стащил с себя джемпер и набросил ей на плечи. Она благодарно улыбнулась и завязала рукава на груди.

– Постоим еще немного, – предложила Рита и достала из сумочки сигареты. – Где я у себя такое увижу? Так, Аким?

Я кивнул, продолжая рассматривать вид на Горку. Луна висела позади нас, четко вырисовывая на противоположном берегу поймы оба монастыря. В том, что слева, в окнах еще горели огни. Значит, рано.

– В такую ночь только и гулять с парнем в обнимку, целоваться с ним под луной, – лукаво покосилась на меня Рита и вздохнула: – А не думать, как лучше забраться потихоньку в старинные подвалы.

– Ты можешь не идти, – пожал я плечами.

– Счас! – обиделась она. – Зачем я тогда сюда приехала?

– Не боишься? – сощурился я. – Вдруг там привидение? Какой-нибудь гуляка-монах, не сподобившийся отпущения грехов?

– Не боюсь, – серьезно ответила она. – С тобой – нет…

– Смотрите, собака! – прервала нас Дуня.

Мы посмотрели в направлении ее вытянутой руки. По лугу, от дороги на Заречье, не обращая ни на что внимания, неторопливой рысцой бежала крупная собака. Когда она приблизилась, стали ясно видны большие светлые подпалины у нее на боках и вываленный из пасти язык.

– Тоже вышла погулять под луной, – улыбнулась Рита. – Наверное, на свидание к кавалеру бежит. Или к подруге.

Собака подбежала совсем близко, и бычок, мирно жевавший свою жвачку, вдруг мыкнул и вскочил на ноги.

– Что это он? – удивилась Рита, и в следующий миг собака метнулась к бычку. Прыгнув, она на мгновение словно прилипла к его шее, затем отскочила в сторону. Бычок рухнул на бок и засучил ногами. Рита взвизгнула.

– Волк! Это волк! – закричала рядом Дуня.

– Ах ты, погань!

Я зашарил взглядом по земле, заметил толстый сухой сук, поднял его. Сук оказался увесистым и длинным, и я переломил его о колено. Тем временем бычок на лугу перестал шевелиться, а собака, подняв к небу острую морду, завыла на луну.

– Получай, сволочь!

Укороченный тяжелый сук – бита, описал в воздухе дугу и с хрустом врезался в застывшую тень на лугу. Раздался визг, собака кувыркнулась через голову.

– Так ее, Аким! – воскликнула Рита.

Собака на лугу вскочила на ноги и вдруг зарычала, глядя в нашу сторону. Два сверкающих огонька – глаза, недобро сверкнули, и внезапно зверь бросился к нам. Дуня с Ритой завизжали, отпрянув назад, а я быстро подхватил с травы оставшуюся половину сука. Но склон оказался слишком крутым для разъяренного пса: на середине его он словно натолкнулся на невидимую преграду, поскользнулся и, кувыркаясь, покатился вниз. Оказавшись внизу, зверь вскочил на ноги и снова зарычал, показывая острые длинные зубы.

– Идем отсюда! – закричала Рита, хватая меня за руку. На другой повисла Дуня, и, бросив сук, я торопливо повел их к дому. Во дворе Дуня отпустила мою руку.

– К соседям сбегаю, – торопливо сказала она, – это их бычок. А вы переодевайтесь пока…

Она выбежала за калитку. Мы с Ритой переглянулись. Замечательный вечер был безнадежно испорчен…

* * *

Я припарковал "омегу" в тени деревьев на площади у монастыря, заглушил мотор. Осмотрелся. Вокруг было ни души. Горка, действительно, ложилась спать рано, редкие проявления жизни сейчас наблюдались далеко отсюда – в центре города, близ гостиницы и единственного ресторана. Я достал из-под сиденья сумку с фонариками и инструментом, открыл дверцу…

Площадь перед монастырем освещали два тусклых фонаря по ее краям, но я все-таки взял Риту и Дуню под руки. Пусть мы покажемся запозднившимися гуляками. Повезло парню: снял сразу двоих…

Мы пересекли площадь и осторожно пошли вдоль южной стены монастыря. Возле железной двери остановились. Вокруг по-прежнему было ни души, узкие окна в стене над нами слепо смотрели наружу темными проемами: не было ни кого опасаться, ни кому наблюдать за непрошеными гостями.

Я включил фонарик и достал из сумки связку ключей. Первый даже не вошел в замочную скважину, второй не мог войти в нее по определению, третий не провернулся, четвертый тоже…

– Ты уверена, что дверь открывали этими ключами?

– Не знаю, – тихо ответила Рита, помолчав. – Но других у меня нет.

Я присел и просветил фонариком внутренности замка. Затем перевел луч на ключи. Только один из связки подходил к скважине, но не к замку. Да… Ключи надо было проверить еще днем. Тогда не было бы нужды ехать.

– У тебя есть отвертка?

Я с удивлением посмотрел на Дуню. Затем полез в сумку и подал ей то, что она просила.

– Пойдем!

Следом за ней мы вышли снова на площадь перед монастырем, подошли к тяжелым высоким дверям в храм. Дуня присела перед ними корточки и с минуту ковырялась отверткой в замке. Поднявшись, нажала на ручку. Дверь отворилась с легким скрипом.

– Идем?

Мы с Ритой смотрели на нее с изумлением.

– Тут раньше медицинское училище было, – видя наше недоумение, пояснила Дуня, – дед работал в нем сторожем. Замок с тех пор не поменяли. Он всегда отверткой открывался…

Мы тихонько проскользнули внутрь и замерли у порога. В углу притвора стояла скамейка, на которой явно кто-то лежал. Оттуда доносился заливистый сочный храп.

– Это дед Леша, сторож, – прошептала Дуня и потянула нас за руки. – Идем, он крепко спит…

Следуя за ней, мы повернули влево, затем направо и по узкой кирпичной лестнице бесшумно поднялись на второй этаж. Узкий темный проход коридора открылся перед нами. Мы едва успели сделать по нему несколько шагов, как невдалеке со скрипом отворилась дверь. Мы, не сговариваясь, замерли. Босые ноги быстро прошлепали по полу, скрипнула еще одна дверь. Затем послышался изумленный возглас и хихиканье.